Из чего бедная скарлетт сшила себе платье. Героиня романа «Унесенные ветром» Скарлетт О’Хара в образах кукол
Фильм «Унесенные ветром» по праву считается классикой мирового кинематографа. И дело не только в красивой мелодраматической истории главной героини. В фильме много новаторства и оригинальных решений. Так, например, при съемке военных сцен впервые была использована не только массовка, но и созданы специальные муляжи, имитирующие раненых. В эпоху черно-белого кино, «Унесенные ветром» — полностью цветной фильм. Это решение стоило кинокомпании много денег и много труда:все эпизоды фильма снимались на три черно-белых синхронных негатива через красный, зелёный и синий светофильтры, а затем сводились вместе через гидротипный способ цветной фотографии, (напоминающий современную офсетную печать).
Кроме технических новшеств фильм также запомнился и сногсшибательными нарядами главной героини.
Над нарядами для фильма работал дизайнер Уолтер Планкетт (Walter Plunkett). Хотя за свою жизнь он получал множество наград за работу над костюмами в голливудским лентам, но тогда, в 1939 году за платья из фильма «Унесенные ветром», он не получил ничего. Хотя, надо сказать, очень надеялся на оскаровскую статуэтку.
И хотя Планкетт не был оценен современниками в должной мере за этот фильм, нынешние модные критики и историки моды, считают, что именно в этом фильме он по максимуму проявил свой талант.
Конечно, без шарма исполнительницы главной роли — Вивьен Ли — возможно, платья бы не производили такое сильное впечатление.
Во время работы над костюмами Вивьен удивлялась: «Зачем так много денег тратить на создание правильного нижнего белья той эпохи? Ведь его никто не увидит!». «Зато Вы будете знать и чувствовать, что оно на вас надето!» — отвечал ей Планкетт. И хоть мы тоже не увидим нижнее белье, созданное для этого фильма, то, как держала себя Скарлетт О`Хара, говорит о том, что подход костюмера был верен.
Но главным нарядом фильма по праву считается знаменитое зеленое платье, сшитое из портьеры. Перед дизайнером стояла важная задача: цвет должен выгодно подчеркивать глаза Вивьен, причем цвет надо было вибирать с учетом возможностей освещения и фототехники тех лет.
«Она резко дернула портьеру, так что вылетели гвозди, и портьера вместе с карнизом рухнула на пол.
– А ну-ка, Мамушка, бегом на чердак, принеси мне оттуда ящик с выкройками! Я буду шить себе платье!»
После ужина Скарлетт и Мамушка разложили выкройки на столе, в то время как Сьюлин и Кэррин быстро содрали с портьер атласную подкладку, а Мелани, вымыв щетку для волос, принялась чистить бархат. Джералд, Уилл и Эшли сидели, курили и с улыбкой глядели на эту женскую возню. Радостное возбуждение, исходившее от Скарлетт, овладело всеми, – возбуждение, природу которого никто из них не мог бы объяснить. Щеки у Скарлетт раскраснелись, глаза жестко поблескивали, она то и дело смеялась. И все радовались ее смеху – ведь уже сколько месяцев никто не слышал его. А особенно приятно это было Джералду. Помолодевшими глазами он следил за ее передвижениями по комнате, и всякий раз, как она проходила мимо, ласково похлопывал ее по боку. Девушки разволновались, точно готовились на бал: отдирали подкладку и резали бархат с таким рвением, словно собирались шить себе бальные платья.
Сьюлин, заразившись царившим в комнате единодушием, расщедрилась и принесла свой воротничок из ирландских кружев, хотя и несколько поношенный, но все еще прелестный, а Кэррин стала уговаривать Скарлетт надеть в Атланту ее туфли - это была лучшая пара обуви во всей Таре. Мелани упросила Мамушку не выкидывать бархатные обрезки - она обтянет ими каркас прохудившейся шляпки, и все так и покатились со смеху, когда она заявила, что старому петуху придется, видно, расстаться со своими роскошными, черно-зелеными с золотом перьями, если он не удерет на болото.
Одеваться самой, без помощи Мамушки, было трудно. Но наконец все крючки были застегнуты, и, надев щегольскую шляпку с перьями, Скарлетт вбежала в комнату тети Питти, чтобы посмотреться в большое зеркало. До чего прелестно она выглядит! Петушиные перья придавали ей этакий задорный вид, а тускло-зеленый бархат шляпки выгодно оттенял глаза, и они казались удивительно яркими, почти как изумруды. Платье было тоже несравненной красоты - оно выглядело на редкость богато и нарядно и в то же время благородно! Как чудесно снова иметь красивое платье. Скарлетт пришла в такой восторг от своего вида, - как она хороша, как соблазнительна! - что вдруг наклонилась и поцеловала свое отражение в зеркале и тут же рассмеялась собственной глупости. Она взяла пейсливскую шаль Эллин и накинула на плечи, но краски у старой материи поблекли и не сочетались с платьем цвета зеленого мха, вид у Скарлетт сразу стал какой-то убогий. Тогда она открыла шкаф тети Питти и, достав черную накидку из тонкого сукна, которую Питти носила только по воскресеньям, набросила ее. Потом вдела в уши бриллиантовые сережки, привезенные из Тары, и, откинув голову, посмотрела, какое это производит впечатление. Сережки приятно звякнули - это очень понравилось Скарлетт, и она решила почаще вскидывать голову, когда будет с Реттом. Танцующие сережки всегда привлекают взгляд мужчины и придают женщине задорный вид.
Какая обида, что у тети Питти нет других перчаток, кроме тех, что сейчас на ее пухленьких ручках! Ни одна женщина не может чувствовать себя настоящей леди без перчаток, но у Скарлетт их вообще не было с тех пор, как она покинула Атланту, а за долгие месяцы тяжелого труда в Таре руки ее загрубели, и вид у них сейчас был далеко не привлекательный. Что ж, ничего не поделаешь. Придется взять маленькую котиковую муфточку тети Питти и спрятать в нее руки. Да, вот теперь она выглядит вполне элегантно. Никто, глядя на нее, не заподозрит, что бедность и нужда стоят у нее за спиной.
Автор - Jo-Ann . Это цитата этого сообщения
Наряды Скарлетт О`Хара
Наряды Скарлетт О`Хара
Настоящее вдохновение для творчества — платья Скарлетт О`Хара из киноленты «Унесенные ветром».
Роман «Унесенные ветром» с упоением и замиранием сердца читают и перечитывают юные леди уже более 80 лет практически во всех странах мира. Снятый по этой книге кинофильм удался на славу - он завоевал 8 Оскаров и приобрел мировую известность, которую не утратил до сих пор.
Несмотря на интереснейшую историю жизни главной героини — Скарлетт О`Хара, почти такой же интерес вызывает и история создания гардероба, одежды для неё. Платья абсолютно повторяют стиль и фасоны, которые носили дамы в конце 19 века и занесены в списки лучших, достоверных и дорогих костюмов в кино.
Разве вы не помните, как появилось у Скарлетт зеленое платье из бархата? А в какое платье она была одета на свадьбе с Чарльзом Гамильтоном? Ведь это платье производит впечатление, что оно большое для героини Вивьен Ли и давно вышло из моды. Оказывается, что так и было задумано для того, чтобы показать быструю организацию свадьбы, а само платье шили на «мать» Скарлетт. И этих мелких аспектов, нюансов и акцентов не перечесть.
В процессе съемок кинофильма «Унесённые ветром» кинорежиссёр настаивал, чтобы актрисы одевались только по моде прошлого века. На все возражения и споры про неизменное увеличение расходов он отвечал очень просто: «Они должны прочувствовать ту эпоху».
Продюсер фильма Дэвид Сэлзник добавлял недостающие для воплощения идей финансы, чем обеспечил цельность и глубину восприятия картины. В результате вышло так, что только для Вивьен Ли был изготовлен 31 наряд. Актриса отличалась осиной талией, красивыми ножками и скромной грудью. И для придания объема платья обшивали кружевными рюшами, а объем груди придавали подкладками из ваты.
Для всех нарядов Скарлетт ткани подбирались очень тщательно. Целый месяц специалисты выбирали и подбирали фактуры тканей, но еще больше времени заняло моделирование и изготовление платьев.
Художник по костюмам Уолтер Планкетт и Вивьен Ли на съемках фильма
Уолтер Планкетт о костюмах картиныНаряды героев получились ошеломительными, как и задумал режиссер. Уолтер Планкетт, который был также и художником по костюмам, говорил:
«Я не думаю, что это была моя лучшая работа в кино или даже самая большая вещь, которую я сделал. Но эта картина, конечно, будет жить вечно, и зеленое платье тоже, потому что оно делает историю, вероятно, оно — самый известный костюм в истории кино» .
Зеленое бархатное платье Скарлетт О"хара
В настоящее время эти платья хранятся в Центре Гарри Рэнсома, который находится в Университете штата Техас.
Однако, время губительно действует на всё, даже на такие яркие, отличные и восхитительные платья. Через годы они потеряли свой первоначальный вид. В настоящее время они находятся на реставрации. Чтобы её начать, у Центра не имелось требуемых 30 000 долларов. В конце лета 2010 года Центр обратился к почитателям «Унесенных ветром» с просьбой оказать содействие и собрать средства для обновления 5 нарядов. На просьбу откликнулись люди из 14 стран и еще до конца августа была собрана вся необходимая сумма.
Перед смертью Уолтер Планкетт самостоятельно реставрировал наряды Скарлетт, которые хранятся в архиве Дэвида Селзника.
Николь Вильярреал, обучающаяся в аспирантуре при техасском университете Текстиля и технологии изготовления одежды, более полугода исследовала платья Вивьен Ли. С помощью микроскопа и реактивов исследовались все тонкости пошива платья, от швов до отделки. Но, всё равно и это не помогло сохранить детали каждого наряда и отреставрировать. Совершенно обветшали и не могут быть восстановлены вуаль и чепец к свадебному наряду, потому что созданы они из тончайших материалов, которые просто разрушились со временем.
К 75 годовщине выхода кинофильма в прокат, в 2014 году в Центре прошла выставка, где были представлены все знаменитые платья.
Новая жизнь старых нарядов Скарлетт
Бордовое платье Скарлетт из бархата и страусиных перьев
Самое известное зеленое платье из бархата
(Вы же знаете, что его сшили из портьер — вопреки всем жизненным трудностям?)
Одеваться самой, без помощи Мамушки, было трудно. Но наконец все крючки были застегнуты, и, надев щегольскую шляпку с перьями, Скарлетт вбежала в комнату тети Питти, чтобы посмотреться в большое зеркало. До чего прелестно она выглядит! Петушиные перья придавали ей этакий задорный вид, а тускло-зеленый бархат шляпки выгодно оттенял глаза, и они казались удивительно яркими, почти как изумруды. Платье было тоже несравненной красоты — оно выглядело на редкость богато и нарядно и в то же время благородно! Как чудесно снова иметь красивое платье. Скарлетт пришла в такой восторг от своего вида, — как она хороша, как соблазнительна! — что вдруг наклонилась и поцеловала свое отражение в зеркале и тут же рассмеялась собственной глупости. Она взяла пейсливскую шаль Эллин и накинула на плечи, но краски у старой материи поблекли и не сочетались с платьем цвета зеленого мха, вид у Скарлетт сразу стал какой-то убогий. Тогда она открыла шкаф тети Питти и, достав черную накидку из тонкого сукна, которую Питти носила только по воскресеньям, набросила ее. Потом вдела в уши бриллиантовые сережки, привезенные из Тары, и, откинув голову, посмотрела, какое это производит впечатление. Сережки приятно звякнули — это очень понравилось Скарлетт, и она решила почаще вскидывать голову, когда будет с Реттом. Танцующие сережки всегда привлекают взгляд мужчины и придают женщине задорный вид.
С годами платье потеряло свой цвет и былое великолепие. Было приложено немало труда мастеров реставрации для того, чтобы его восстановить.
«Жизнь» этого платья и сейчас приносит вдохновение модельерам и кукольным мастерам.
Платье «С любовью к Таре»
Это шикарнейшее платье сшито из 33 метров хлопковой ткани, украшено кружевами, юбка имеет 8 уровней, а пояс с изящной пряжкой сшит из бархата красного цвета.
Даже в наше время этот наряд так популярен, что поклонницы Скарлетт шьют себе похожие платья.
Вот это платье, на фото ниже, взято с сайта поклонниц такого фасона, где девушки показывают и примеряют эти наряды.
Платье «Прощальный поцелуй Эшли»
Кукла Скарлетт в платье «Прощальный поцелуй Эшли»
Это черное платье Скарлетт О’Хара, которое она носила в трауре, когда овдовела в юные 17 лет и выяснила, что придется одевать только скучные чёрные платья, такого же цвета отвратительные вуали, и больше не носить украшения.
Еще несколько прекрасных нарядов из коллекции.
"Она являла взору очаровательное зрелище, сидя в обществе Стюарта и Брента Тарлтонов в прохладной тени за колоннами просторного крыльца Тары — обширного поместья своего отца. Шел 1861 год, ясный апрельский день клонился к вечеру. Новое платье Скарлетт, на которое пошло двенадцать ярдов муслина, воздушными волнами лежало на обручах кринолина, находясь в полной гармонии с сафьяновыми туфельками без каблуков, только что привезенными ей отцом из Атланты. Лиф платья как нельзя более выгодно обтягивал безупречную талию, бесспорно самую тонкую в трех графствах штата, и отлично сформировавшийся для шестнадцати лет бюст".
"Какое платье сделает ее особенно неотразимой в глазах Эшли? С восьми часов утра она примеряла то одно, то другое и теперь стояла расстроенная, подавленная, в кружевных панталонах, корсете и в трех пышных полотняных, отделанных кружевом нижних юбках. А отвергнутые платья пестрыми грудами шелка, оборок и лент громоздились вокруг нее на полу, на постели, на стульях.
Розовое платье из оргаиди с длинным ярко-красным поясом, несомненно было ей к лицу, но она надевала его прошлым летом, когда Мелани приезжала в Двенадцать Дубов, и та, конечно, могла его запомнить. А значит, ничто не помешает ей съязвить на этот счет.
Черное бомбазиновое с буфами на рукавах и большим стоячим кружевным воротником выгодно оттеняет ее ослепительную кожу, но нельзя не признаться, что оно ее чуточку старит. Скарлетт озабоченно шагнула к зеркалу и вгляделась в свою шестнадцатилетнюю мордашку, словно боясь увидеть морщины или дряблый подбородок. Но Мелани так юна и свежа — ни в коем случае нельзя казаться возле нее старше своих лет.
Сиреневое в полоску муслиновое платье с большими кружевными медальонами и тюлевым воланом красиво, но не в ее стиле. Кэррин с ее тонким профилем и бесцветным личиком выглядела бы в нем недурно, сама же она в этом платье будет похожа на школьницу, а это уж никак не годится — походить на школьницу рядом со спокойной, исполненной достоинства Мелани.
Клетчатое платье из зеленой тафты, все в мелких оборочках, обшитых по краю зеленой бархатной лентой, шло ей бесподобно, и вообще это было ее любимое платье — когда она его надевала, глаза ее приобретали совсем изумрудный оттенок, — но, увы, спереди на лифе отчетливо виднелось жирное пятно. Конечно, можно было бы замаскировать пятно, приколов брошь, но как знать, может быть, у Мелани очень зоркий глаз.
Значит, оставались пестрые ситцевые платья, недостаточно нарядные для такого случая, либо бальные платья, либо зеленое муслиновое в цветочек, которое она надевала вчера. Но это было скорее вечернее платье, не слишком подходящее для барбекю, с глубоким вырезом, почти как у бального платья, и крошечными буфами вместо рукавов. И все же она не видела другого выхода, как остановить свой выбор на нем".
"И вот как-то ясным летним утром, несколько недель спустя, он появился снова с пестрой шляпной картонкой в руке и, предварительно убедившись, что в доме, кроме Скарлетт, никого нет, открыл перед ней эту картонку. Там, завернутая в папиросную бумагу, лежала шляпка, при виде которой Скарлетт вскричала:
Боже, какая прелесть! - и выхватила ее из картонки.
Она так давно не видела и тем паче не держала в руках новых нарядов, так изголодалась по ним, что шляпка эта показалась ей самой прекрасной шляпкой на свете. Она была из темно-зеленой тафты, подбита бледно-зеленым муаром и завязывалась под подбородком такими же бледно-зелеными лентами шириной в ладонь. А вокруг полей этого творения моды кокетливейшими завитками были уложены зеленые страусовые перья.
Наденьте ее, - улыбаясь, сказал Ретт Батлер".
Зеленый, как мох, бархат портьер ласкал и чуть покалывал ей щеку, и она, как кошка, блаженно потерлась о материю. И вдруг уставилась на портьеры.
Минуту спустя она уже волокла по полу тяжелый стол с мраморной крышкой. Его заржавевшие колесики протестующе скрипели. Она подкатила стол к окну, подобрала юбки, залезла на стол и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до массивного карниза. До него было слишком высоко — она резко дернула портьеру, так что вылетели гвозди, и портьера с карнизом рухнула на пол.
Словно по мановению волшебной палочки дверь в гостиную приоткрылась, и в просвете появилось черное лицо Мамушки, каждой своей морщинкой источавшее неуемное любопытство и величайшую подозрительность. Она осуждающе посмотрела на Скарлетт, все еще стоявшую на столе, задрав юбки выше колен, чтобы удобнее было спрыгнуть на пол. Скарлетт была так возбуждена и с таким торжествующим видом взглянула на Мамушку, что та сразу забеспокоилась.
— Что это вы задумали делать с портьерами мисс Эллин? — спросила она.
— А ты что подсматриваешь в дверную щелку? — огрызнулась Скарлетт, соскочила на пол и потянула на себя пыльный тяжелый бархат.
— Чего же тут подсматривать-то, — ответствовала Мамушка, готовясь к бою. — Нечего вам распоряжаться портьерами мисс Эллин — что это вы надумали: и карниз сорвали, и портьеры в пыли валяются. Мисс Эллин ох как их берегла, эти портьеры-то, и я не Позволю вам такое с ними вытворять.
Скарлетт обратила на Мамушку взгляд своих зеленых глаз, глаз, искрившихся весельем, совсем как в те далекие дни, когда она была капризной маленькой девчушкой, о чем частенько со вздохом вспоминала Мамушка.
— А ну-ка, Мамушка, бегом на чердак, принеси мне оттуда ящик с выкройками! — крикнула Скарлетт, подскочив к Мамушке и подталкивая ее к двери. — Я буду шить себе платье!
Мамушка чуть не задохнулась от возмущения при одной мысли о том, что ее двухсотфунтовую тушу заставляют куда-то подниматься, а тем более на чердак, но одновременно в ней зародилось страшное подозрение. Она выхватила портьеру из рук Скарлетт и, словно священную реликвию, прижала к своей монументальной отвислой груди.
— Уж не из портьер ли мисс Эллин собрались вы шить себе платье? Нет, тому не бывать, пока я хоть капельку жива.
На лице молодой хозяйки появилось выражение, которое Мамушка описала бы так: «Уперлась как бык». Но оно тут же сменилось улыбкой, а этому Мамушке трудно было противостоять. Однако на сей раз старуха не попалась на удочку. Она смекнула, что мисс Скарлетт заулыбалась лишь затем, чтобы обвести ее вокруг пальца, и преисполнилась решимости не отступать.
— Не надо быть такой скупердяйкой, Мамушка. Я собираюсь в Атланту поднанять денег, и мне для этого нужно новое платье.
— Не нужно вам никаких новых платьев. Нет сейчас таких леди, которые в новых платьях ходят. Они носят старые и очень даже этим гордятся. С чего бы это дочке мисс Эллин одеваться иначе — даже когда она в старом ходит, все должны ее уважать, точно она в шелках.
Упрямое выражение вновь появилось на лице Скарлетт. «Господи Иисусе, вот чудно-то: чем старше мисс Скарлетт становится, тем больше на мистера Джералда походит, а на мисс Эллин — меньше и меньше!» — Вот что, Мамушка, ты, конечно, знаешь про письмо тети Питти. А она пишет, что мисс Фэнни Элсинг выходит замуж в эту субботу, и я, конечно, хочу поехать на свадьбу. А для этого мне нужно новое платье.
— Да это платье, которое на вас сейчас, нисколечко подвенечному платью мисс Фэнни не уступит. Мисс Питти писала, что Эллинги совсем обеднели.
— Но мне необходимо новое платье! Мамушка, ты же не знаешь, как нам нужны деньги. Налоги…
— Все я про налоги знаю, мэм, да только…
— Знаешь?
— Так ведь господь бог наделил меня ушами, чтоб слышать, верно? Ну, а мистер Уилл двери-то никогда не закрывает.
И как это Мамушка умудряется всегда все слышать? Просто удивительно, подумала Скарлетт: этакая грузная туша, топает так, что пол трясется, а когда хочет подслушать, подкрадывается тихо, как дикая кошка.
— Ну, раз ты все слышала, значит, слышала и то, как Джонас Уилкерсон и эта его Эмми…
— Да уж, мэм, слышала, — сказала Мамушка, сверкнув глазами.
— Так не будь упрямой, как мул, Мамушка. Неужели ты не понимаешь, что мне необходимо поехать в Атланту и добыть денег, чтоб заплатить налог? И денег надо немало. Я должна это сделать! — И она ударила кулачком о кулачок. — Ей-богу, Мамушка, они выкинут всех нас на улицу, а куда мы тогда пойдем? Неужели ты станешь препираться со мной из-за каких-то маминых портьер, когда эта дрянь Эмми Слэттери, которая убила маму, строит планы, как бы переехать в наш дом и спать на маминой постели?!
Мамушка перенесла тяжесть своего могучего тела с одной ноги на другую, точно слон на отдыхе. Она смутно чувствовала, что ее хотят провести.
— Да нет, мэм, не хочу я видеть эту дрянь в доме мисс Эллин или чтоб всех нас выставили на улицу, да ведь только… — И она вдруг впилась в Скарлетт осуждающим взглядом: — От кого это вы деньги-то получать собираетесь, что вам вдруг понадобилось новое платье?
— А это, — сказала несколько ошарашенная Скарлетт, — это уж мое дело.
Мамушка пронзительно посмотрела на нее — как в прежние времена, когда Скарлетт была маленькая и тщетно пыталась оправдать свои проступки. Казалось, Мамушка без труда читала в ее мыслях, и Скарлетт невольно опустила глаза, впервые почувствовав укол совести из-за своей затеи.
— Так, значит, вам понадобилось новое распрекрасное платье, чтобы денег занять. Что-то тут не то. Да и почему-то вы не хотите сказать, откуда деньги-то брать задумали.
— Я вообще не желаю ничего об этом говорить, — возмутилась Скарлетт. — Это мое дело. Отдашь ты мне портьеру и поможешь сшить платье?
— Да, мэм, — еле слышно произнесла Мамушка, сдаваясь столь внезапно, что Скарлетт сразу заподозрила неладное. — Я помогу вам сшить платье, а из атласной подкладки, должно, сделаем вам нижнюю юбочку и панталоны кружевом обошьем. — И с ехидной улыбочкой она протянула портьеру Скарлетт. — А мисс Мелли тоже едет с вами в Тланту, мисс Скарлетт?
— Нет, — отрезала Скарлетт, начиная понимать, что ее ждет. — Я еду одна.
— Это вы так думаете, — решительно заявила Мамушка, — да только никуда вы в таком новом платье одна не поедете. Я с вами поеду. Да уж, мэм, и не отстану от вас ни на шаг. На мгновение Скарлетт представила себе, как она поедет в Атланту и станет разговаривать с Реттом в присутствии насупленной Мамушки, которая как огромный черный страж будет неотступно следовать за ней. Она снова улыбнулась и положила руку Мамушке на плечо.
— Мамушка, милая. Какая ты хорошая, что хочешь поехать со мной и помочь мне. Но как же наши-то здесь без тебя обойдутся? Ведь ты у нас в Таре сейчас самая главная.
— Ну уж! — промолвила Мамушка. — Не заговаривайте мне зубы-то, мисс Скарлетт. Я ведь знаю вас с той поры, как первую пеленку под вас подложила. Раз я сказала, что поеду с вами в Тланту, значит, поеду, и дело с концом. Да мисс Эллин в гробу перевернется, ежели вы одна-то поедете: ведь в городе-то полным-полно янки и этих вольных ниггеров, да и вообще кого там только нет.
— Но я же остановлюсь у тети Питтипэт, — теряя терпение, сказала Скарлетт.
— Мисс Питти очень даже хорошая женщина, и она, конечно, думает, что все-то видит, но дальше своего носа не видит ничего, — заявила Мамушка, повернулась с величественным видом, как бы ставя на этом точку, и вышла в холл. А через минуту стены задрожали от ее крика: — Присси, лапочка! Сбегай-ка наверх и принеси сюда с чердака швейный ящичек мисс Скарлетт с выкройками. Да прихвати пару острых ножниц — и побыстрее, чтоб нам не ждать тут всю ночь.
«Ну и попала я в историю! — подумала удрученная Скарлетт. — Ведь это все равно что взять с собой сторожевого пса, а то и похуже».
После ужина Скарлетт и Мамушка разложили выкройки на столе, в то время как Сьюлин и Кэррин быстро содрали с портьер атласную подкладку, а Мелани, вымыв щетку для волос, принялась чистить бархат. Джералд, Уилл и Эшли сидели, курили и с улыбкой глядели на эту женскую возню. Радостное возбуждение, исходившее от Скарлетт, овладело всеми, — возбуждение, природу которого никто из них не мог бы объяснить. Щеки у Скарлетт раскраснелись, глаза жестко поблескивали, она то и дело смеялась. И все радовались ее смеху — ведь уже сколько месяцев никто не слышал его. А особенно приятно это было Джералду. Помолодевшими глазами он следил за ее передвижениями по комнате, и всякий раз, как она проходила мимо, ласково похлопывал ее по боку. Девушки разволновались, точно готовились на бал: отдирали подкладку и резали бархат с таким рвением, словно собирались шить себе бальные платья.
Скарлетт едет в Атланту, чтобы занять денег или в крайнем случае заложить Тару. Ну, и что тут такого страшного, если даже придется заложить? Скарлетт сказала, что они без труда выкупят Тару из урожая будущего года — продадут хлопок, расплатятся, и у них еще деньги останутся; она сказала это так уверенно, что никому и в голову не пришло спорить с ней. А когда ее спросили, у кого она собирается брать в долг, она ответила: «Любопытному нос прищемили», — ответила так игриво, что все рассмеялись и принялись подшучивать и дразнить ее: завела-де себе дружка-миллионера.
— Не иначе как у Ретта Батлера, — лукаво заметила Мелани, и все рассмеялись еще громче, настолько нелепым показалось им это предположение, ибо все знали, что Скарлетт ненавидит Ретта и если вспоминает о нем, то не иначе как об «этом подлеце Ретте Батлере».
Но Скарлетт не рассмеялась, и Эшли, засмеявшийся было, умолк, заметив, какой настороженный взгляд бросила на Скарлетт Мамушка.
Сьюлин, заразившись царившим в комнате единодушием, расщедрилась и принесла свой воротничок из ирландских кружев, хотя и несколько поношенный, но все еще прелестный, а Кэррин стала уговаривать Скарлетт надеть в Атланту ее туфли — это была лучшая пара обуви во всей Таре. Мелани упросила Мамушку не выкидывать бархатные обрезки — она обтянет ими каркас прохудившейся шляпки, и все так и покатились со смеху, когда она заявила, что старому петуху придется, видно, расстаться со своими роскошными, черно-зелеными с золотом перьями, если он не удерет на болото.
Скарлетт смотрела на стремительно двигавшиеся пальцы, слышала взрывы смеха и со скрытой горечью и презрением поглядывала на окружающих.
«Ничего они не понимают — ни что происходит со мной, ни с ними самими, ни со всем Югом. Они все еще думают, будто ничего страшного не может с ними случиться, потому что они — это они:
О’Хара, Уилксы, Гамильтоны. Даже черномазые — и те так думают. Какие же они все идиоты! Никогда ничего не поймут. Будут думать и жить, как думали и жили всегда, и ничто не способно их изменить. Пусть Мелли ходит в лохмотьях, собирает хлопок и даже помогла мне убить человека — ничто не в силах ее изменить. Такой она навеки останется — застенчивой, благовоспитанной миссис Уилкс, идеальной леди! И пусть Эшли видел смерть, и воевал, и был ранен, и сидел в тюрьме, и вернулся в разоренный дом — он останется тем же джентльменом, каким был, когда владел Двенадцатью Дубами. Вот Уилл — тот другой. Он знает, что такое жизнь на самом деле, но Уиллу и терять-то было особенно нечего. Ну, я что до Сьюлин и Кэррин — они считают, что все это временно. Они не меняются, не приспосабливаются к новым условиям жизни, потому что думают: это скоро пройдет. Они считают, что господь бог сотворит чудо — для их и только их блага. Ну а никаких чудес не будет. Если кто и сотворит здесь чудо, так это я, когда окручу Ретта Батлера… А они не изменятся. Возможно, они и не могут измениться. Я — единственная, кто здесь изменился.., да и не изменилась бы, если б жизнь не заставила».
Наконец Мамушка выставила мужчин из столовой и закрыла за ними дверь, чтобы можно было начать примерку. Порк повел Джералда наверх спать, а Эшли с Уиллом остались одни при свете ламп в парадной гостиной. Некоторое время оба молчали — Уилл лишь безмятежно жевал табак, словно животное — жвачку. Однако лицо его было отнюдь не безмятежным.
— Эта поездка в Атланту, — негромко произнес он наконец, — не нравится мне она. Совсем не нравится.
Эшли бросил на него быстрый взгляд и тут же отвел глаза; он ничего не сказал — лишь подумал, не возникло ли у Уилла того же страшного подозрения, какое мучило его. Да нет, не может быть. Уилл же не знает, что произошло днем во фруктовом саду и до какого отчаяния дошла Скарлетт. Не мог Уилл заметить и того, как изменилось лицо Мамушки при упоминании о Ретте Батлере, да и вообще Уилл ничего не знает ни про деньги Ретта, ни про то, какая у него скверная репутация. Во всяком случае, Эшли казалось, что Уилл не может этого знать; правда, с тех пор как Эшли поселился в Таре, он заметил, что и Уилл и Мамушка знают много такого, о чем никто им не говорил, — они просто чувствуют, когда и что происходит. А в воздухе сейчас было что-то зловещее — какая именно беда нависла над ними, Эшли не знал, но понимал, что спасти от нее Скарлетт он не в силах. Взгляды их за весь этот вечер ни разу не встретились, однако ее жесткая бурлящая веселость пугала его. Терзавшее его подозрение было слишком ужасно — он не мог даже высказать его вслух. Не имеет он права так ее оскорбить — спросив напрямик. Он крепко сжал кулаки. Нет у него такого права: сегодня днем он утратил все права на нее, навсегда. И теперь уже не в состоянии ей помочь. Да и никто не в состоянии. Тут он подумал о Мамушке, о том, с какой мрачной решимостью она резала бархатные портьеры, и на душе у него стало чуть легче. Мамушка уж позаботится о Скарлетт, независимо от того, хочет этого Скарлетт или нет.
«А виноват во всем я, — в отчаянии подумал он. — Я толкнул ее на это».
Он вспомнил, как она, распрямив плечи, уходила от него из фруктового сада, вспомнил, как упрямо была вскинута ее голова. И всем сердцем потянулся к ней, раздираемый сознанием своей беспомощности, снедаемый восхищением перед нею. Он знал, что в ее словаре нет такого выражения: «бесстрашный воитель», — знал, что она непонимающе посмотрела бы на него, если бы он сказал, что не встречал более бесстрашного воителя. Знал Эшли и то, что, скажи он ей, как много в ее поступках истинного бесстрашия, она бы его не поняла. Он знал, что она умеет смотреть жизни в лицо, упорно борется, преодолевая встающие на пути препятствия, штурмует их решительно, не думая о возможности поражения, и продолжает бороться, даже когда поражения не избежать.
Но за эти четыре года он встречал и других людей, которые отказывались признать поражение, — людей, весело шедших навстречу собственной гибели, ибо это были бесстрашные люди. И однако они тоже терпели поражение.
И сейчас, глядя на Уилла, сидевшего напротив него в полутемной гостиной, Эшли думал, что действительно никогда еще не встречал человека более отважного, чем Скарлетт О’Хара, решившая завоевать мир с помощью платья из бархатных портьер своей матери и перьев, выдранных из петушиного хвоста.
"Пошарив немного, он вытащил ее новое муаровое платье. Оно было низко вырезано на груди; обтягивающая живот юбка лежала на турнюре пышными складками, и на складках красовался большой букет бархатных роз.
Наденьте вот это, - сказал он, бросив платье на постель и направляясь к ней. - Сегодня никаких скромных, приличествующих замужней даме серо-сиреневых тонов. Придется прибить флаг гвоздями к мачте, иначе вы его живо спустите. И побольше румян. Уверен, что та женщина, которую фарисеи застигли, когда она изменяла мужу, была далеко не такой бледной. Повернитесь-ка.
Он взялся обеими руками за тесемки ее корсета и так их дернул, что она закричала, испуганная, приниженная, смущенная столь непривычной ситуацией.
Больно, да? - Он отрывисто рассмеялся, но она не видела его лица. - Жаль, что эта тесемка не на вашей шее".
Ещё до выхода киношедевра «Унесённые ветром» Уолтера Планкетта хорошо знали и ценили в Голливуде, как специалиста по историческим костюмам. Планкетт отвечал взаимностью. Он говорил, что любит работать в кино уже потому, что режиссёры редко разбираются в исторической моде и поэтому в процесс обычно не вмешиваются.
Несмотря на это, Планкетт каждый раз относился к поставленной задаче с большой ответственностью. Ему уже приходилось шить наряды времён Гражданской войны для к-ф «Маленькие женщины» (1933). Тем не менее, перед работой над «Унесёнными ветром» он провёл несколько месяцев в библиотеке, заново штудируя моду того периода. Кроме того, он лично посетил штат Джорджия и даже встретился с автором романа — Маргарет Митчелл (которая, кстати, протежировала для фильма совсем другого модельера — Мюриэль Кинг).
В итоге, Планкетт проделал титаническую работу, спроектировав для фильма более 5 тысяч предметов одежды для 50 основных персонажей и сотни статистов. Более того — он даже сшил для актёров оригинальное нижнее бельё той эпохи! На их недоумённые вопросы — зачем шить одежду, которую никто не видит, Планкетт отвечал: «Главное, что вы сами будете знать и чувствовать, что оно на вас надето» .
Уолтер Планкетт за работой.
Щепетильность модельера хорошо видна и на примере платья, в котором Скарлетт О’Хара выходила замуж за Чарльза Гамильтона. По сюжету, Чарльз вот-вот должен был уйти на войну, и Планкетт решил воочию показать всю поспешность свадьбы. А именно — тот факт, что невесте некогда было шить свадебное платье и пришлось надеть старое материнское.
Модельер отразил это не только в дизайне (широкие рукава — а-ля «баранья нога» — уже давно вышли из моды), но и в размере платья. Оно не случайно смотрится на невесте несколько великоватым, ведь Планкетт специально пошил его на актрису, игравшую мать Скарлетт.
С помощью одежды Планкетт решал и другие творческие задачи. Например, одной из проблем фильма были… глаза главной героини. В романе не один раз делался акцент на том, что они — зелёного цвета.
«Широкоскулое, с точеным подбородком лицо Скарлетт невольно приковывало к себе взгляд. Особенно глаза – чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц.
…зеленые глаза – беспокойные, яркие (о, сколько в них было своенравия и огня!)».
Но вот беда — глаза актрисы Вивьен Ли были голубыми. Будь кино чёрно-белым, это не имело бы значения. Но «Унесённые ветром», как и «Волшебник страны Оз» снимались по новаторской для 1939 года технологии «Technicolor». Поэтому, чтобы добиться нужного оттенка глаз, модельер чаще всего использовал в нарядах зелёный цвет.
У героини Вивьен Ли было множество роскошных платьев. В первой половине фильма — они светлые, лёгкие и воздушные (одно из самых очаровательных — платье из муслина с зелёными узорами на юбке, в котором Скарлетт появляется в «Двенадцати дубах»), а во второй — наоборот — тяжёлые, пошитые из бархата и шёлка очень насыщенной расцветки (этакий контраст между юной беззаботной девушкой и опытной состоятельной женщиной).
Разумеется, самым знаменитым платьем (как в романе, так и в фильме) стало то самое зелёное, которое Скарлетт пошила из… бархатной портьеры. Таким образом героиня хотела скрыть тот факт, что разорена, и пустить «пыль в глаза» Джеральду Батлеру. Как известно, ей это не удалось — подвели натруженные «неаристократичные» руки.
Сама писательница вспоминала, что на оригинальную идею её вдохновили бархатные занавески в доме её прабабушки — Элеоноры Фитцджеральд. Во время Гражданской войны, когда плантация Фитцджеральд (кстати, прообраз Тары) была разорена и запущена, эти занавески продолжали висеть, как напоминание о былом благополучии и достоинстве.
М. Митчелл «Унесённые ветром»:
«Она резко дёрнула портьеру, так что вылетели гвозди, и портьера вместе с карнизом рухнула на пол.
– А ну-ка, Мамушка, бегом на чердак, принеси мне оттуда ящик с выкройками! Я буду шить себе платье!
…Скарлетт вбежала в комнату тети Питти, чтобы посмотреться в большое зеркало. До чего прелестно она выглядит! Петушиные перья придавали ей этакий задорный вид, а тускло-зеленый бархат шляпки выгодно оттенял глаза, и они казались удивительно яркими, почти как изумруды. Платье было тоже несравненной красоты - оно выглядело на редкость богато и нарядно и в то же время благородно! Как чудесно снова иметь красивое платье.
…Эшли думал, что действительно никогда ещё не встречал человека более отважного, чем Скарлетт О’Хара, решившая завоевать мир с помощью платья из бархатных портьер своей матери и перьев, выдранных из петушиного хвоста».
Как видите, описание платья не отличалось особой детальностью, поэтому Планкетту пришлось выдумывать его почти заново.
Эскиз платья из занавески.
На пошив ушло около 14 метров ткани. Однако самой сложной задачей было отобразить «происхождение» платья. Так появился пояс, напоминающий верёвку с двумя кистями на конце. Кроме того, модельер подвергал ткань воздействию солнечного света, чтобы она выглядела такой же выцветшей, как настоящие старые портьеры. Впрочем, усилия режиссёра оказались напрасными. Из-за специфики раннего цветного кино, платье всё равно вышло на экране ярко-зелёным.
Когда, в 2010 году этот культовый наряд решили извлечь из кладовки на всеобщее обозрение, он был настолько повреждён, что реставраторы сомневались — стоит ли вообще браться за работу. Однако кропотливый труд и 30 тысяч долларов позволили-таки восстановить платье. Вот только красить его заново поостереглись, поэтому сегодня «платье из занавески» («The Curtain Dress») выглядит ещё более блеклым, чем задумал модельер.
